История матраса: Древняя Русь
От сеновала до матраса
«Четыре ноги, да не зверь.Есть перья, да не птица».
Русская народная пословица
Матрасы в XVIII веке в быту у российских простолюдинов не
использовались. «Российский народ, простолюдины, не заботясь слишком,
как чужестранцы, — писал И. Георги, — о пуховиках или мягких перинах и
матрасах, спят без постели, особливо холостые: на полу, на скамьях,
подмостках, залавках, кутниках, казенках, на печках — зимою, а летом и
на открытом воздухе, подослав соломы или сена и покрыв оную дерюгою, а
иногда на войлоке, без подушки или с небольшою, под жидким из дерюги
одеялом, а больше под тем же одеянием, в котором днем ходят».
Наблюдения И.Георги подтверждаются местным материалом. В
Топографическом описании Краснохолмского уезда Тверской губернии
читаем, что крестьяне «спят по лавкам и на полу. Старики на печи,
старухи — на полатях. Одеваются (то есть накрываются, — Л. М.) шубами,
кафтанами и дерюгами, вытканными из хлопяного холста; употребляют
иногда подушки, набитые хлопками (клоками, очёсьем льна, — А. М.), и
постельники — мелкою яровою соломою». В описании Корчевского уезда той
же губернии отмечено, что «крестьяне в избах спят на войлоках под
дерюгами и на соломе», то есть на соломенных постельниках.
В описаниях Тверского уезда сказано: «спят на постелях, набитых
соломою, а летом сверх того и под пологами». В Кашинском уезде «спят на
войлоках по лавкам и на полу на соломе».
Вскоре эти бесформенные кучи научились ограничивать в объёме, чтобы они
не расползались. Так появились первые матрасы — перины и тюфяки.
— Ну, вот тебе постель готова, — сказала хозяйка. — Прощай,
батюшка, желаю покойной ночи. Да не нужно ли еще чего? Может, ты
привык, отец мой, чтобы кто-нибудь почесал на ночь пятки? Покойник мой
без этого никак не засыпал.
Но гость отказался и от почесывания пяток. Хозяйка вышла, и он тот же
час поспешил раздеться, отдав Фетинье всю снятую с себя сбрую, как
верхнюю, так и нижнюю, и Фетинья, пожелав также с своей стороны
покойной ночи, утащила эти мокрые доспехи. Оставшись один, он не без
удовольствия взглянул на свою постель, которая была почти до потолка.
Фетинья, как видно, была мастерица взбивать перины. Когда, подставивши
стул, взобрался он на постель, она опустилась под ним почти до самого
пола, и перья, вытесненные им из пределов, разлетелись во все углы
комнаты. Погасив свечу, он накрылся ситцевым одеялом и, свернувшись под
ним кренделем, заснул в ту же минуту.
Из «Мертвых душ» Н.В. Гоголя (глава о Коробочке, коллежской секретарше)
Однако преимущественно зажиточные люди спали на перьевых матрасах —
перинах. И. Грегори писал: «Но зажиточныя имеют постели перяные и
пуховыя, одеяла теплые для зимы, а для лета легкия, пологи или кровати с
занавесками».
Лет сто назад самыми высокими считались купеческие кровати.
В интерьере русского купеческого дома спальне и кровати отводилось
особое место. Вот свидетельство писателя П. П. Лейкина (Наше
обстоятельное купечество.— СПб, 1879): «Ее (то есть спальню.— К. Б.)
отделывал Лизере. Богатые купцы прежде всего требуют роскошную спальню с
родственников невесты. Спальня часто стоит вчетверо, впятеро дороже
домашней обстановки, взятой в приданое. Это купеческий шик. С потолка
висел громадный розовый стеклянный фонарь в виде шара в бронзовой
отделке; в простенке помещался резной ореховый туалет на шкапчиках, а
через проход алькова виднелась двухспальная золоченая кровать с массой
подушек в кружевах. У окон в одном углу спальни помещалась божница с
иконами, а в другом — так называемая горка — стеклянный шкаф, в котором
было собрано все приданное серебро молодухи с неизбежным серебряным
самоваром, который никогда не употребляют. Не забыт и бельевой шкап с
саженным зеркалом. Было тесно, душно, но зато ни на йоту не отступлено
от раз навсегда установленной богатыми купцами формы относительно
меблировки спальни».
Обстановка спальни являлась приданым жены. Её родителям дороже всего
обходилась именно кровать. Она была огромной, с пышной периной и
множеством подушек, которые тщательно взбивались и укладывались одна на
другую. Перьевая перина вызывала лишь презрение. Можно даже сказать –
позорила семью невесты. В цене был пух. Поэтому мать начинала готовить
приданое для дочки чуть ли не сразу после её рождения.